Реферат - Мирча Элиаде история веры И религиозных идей том второй: от гаутамы будды до триумфа христианства перевод Н. Б

Еще не дочитав первый том, ты начинаешь понимать, что имел в виду автор, когда в предисловии написал, что хотел создать очень емкую книгу, но пока получилась трехтомная. Потому что даже ты уже видишь, что ее можно было писать «не вдоль, а поперек», т.е. не столько хронологически, сколько аналитически. Только на это потребовалось бы еще какое-то время, а времени у исследователя уже не было.
Но аналитическая мощь все равно прорывается постоянно в отдельных замечаниях по ходу текста (смотри, читатель, у Гильгамеша потоп, а ведь и в Библии - ты и сам это знаешь - тоже потоп!). И ты даже радуешься иногда, что вот здесь тебе не намекнули, а ты уже сам сообразил, что в религиозных спорах между Лютером и Эразмом встречаешь тот же мотив, о котором тебе два тома назад рассказывали в связи с Заратустрой - мотив свободы выбора между добром и злом и ответственности человека за этот выбор.
Во введении Элиаде указывает, что он попытался выделить и описать ключевые моменты в истории религиозных идей. Я же, читая, концентрировалась на моментах наиболее для меня интересных и не претендую на объективность отбора.

Жертва

Самым интересным был для меня первый том. Начало - вещь всегда интересная. А тут аж два начала сразу - начало великолепной книги и начало веры. Человек выпрямился - и ему открылось пространство, упорядоченное вокруг определенного центра. Он стал охотиться и родилась особая система отношений между охотником и жертвой, их «мистическая солидарность», замешанная на факте убийства, на крови. Охотник и жертва даже находятся под покровительством одних и тех же божеств. Жертвоприношение - это эквивалент убийства животного на охоте. Жертвоприношение проходит через разные верования, претерпевая интересные модификации. В Индии, например, придумают, что боги достигли бессмертия не только с помощью жертв, но и с помощью аскезы и тапаса - ритуального разогрева, жара.А этого разогрева можно добиться и через задержку дыхания.

Культ мертвых

Смерть, ее толкование, отношение к ней и к тому, что будет после нее - это, пожалуй, то, с чего началась вера и то, что не могут обойти никакие религиозные учения по сей день. Еще в эпоху мезолита, с открытием земледелия, культ плодородия и культ умерших были тесно связаны между собой. Согласно мифам о пищевых растениях, то, что человек принимает в пищу, растет из убитого и расчлененного и погребенного тела божества.
О важности культа мертвых свидетельствуют и мегалитические комплексы. Дольмены, как пишет Элиаде,- это, по сути, места погребений. Одна из глав о мегалитах называется «Камень и банан». В ней Элиаде приводит один индонезийский мифо дарах бога: когда бог спустил людям на веревкекамень, они возмутились. Зато с радостью приняли в качестве дара банан. На это бог ответил людям: «Ваша жизнь будет подобна этому фрукту. А если бы вы выбрали камень, то были бы вечными».
С тем - инфернальным - миром оказываются связаны и боги, и герои разных культур - в царство мертвых спускаются Иштар и Орфей, на погребальный костер бросали Заратустру, бог Мара (воплощение смерти) нападал на Будду и искушал его. Шаманы, находясь в экстазе, путешествуют в мир иной и затем рассказывают о своем путешествии.

Знание

К знанию отношение в разных учениях очень разное. Для гностиков знание спасительно. Освобождение можно получить, узнав, кем мы были и чем стали, где мы были и куда мы «вброшены». Поэтому амнезия, сон, плен, оцепениение - типичные гностические символы. В индуизме же преодолеть страдание можно через пробуждение, которое даютне опыт и интеллект, а озарение. Дух надо отделить от Я, потому что Дух не страдает. Смысл творения - помочь освобождению духа. Мешают же человеку психо-ментальные вихри - вихри сознания. Необходимо разорвать связь подсознание-сознание. Отношение индуизма к познанию хорошо демонстрирует притчао человеке, пронзенном стрелой. Его ведет к врачу, а он по дороге все время кричит, что не даст вынуть стрелу, пока ему не скажут, что это за стрела, почему попала в него, из чего сделана и т.п. Он так и умирает, не узнав ответы на все эти вопросы.
Мысль о невозможности распознать сакральное присутствует и в одной из центральных тем иудаизма - жертвоприношении Исаака. Элиаде пишет, что Авраам не понимал смысла деяния и что этот пример потом многократно осмысливается в истории. Например, Кьеркегор отрекается от своей невесты в надежде, что она каким-то непостижимым образом будет ему возвращена.
А Потерянный Рай? В райском саду растут Древо Жизни (его-то и охраняет змей) и Древо Познания Добра и Зла.Что делает змей? Он просто хорошо выполняет свою работу (охраняет символ жизни и вечной молодости).
У греков же все вообще предопределено роком, и с иудо-христианской точки зрения греческая религия пессимистична. Человек недолговечен, да и в загробной жизни его не ждет ничего хорошего - тягостное и жалкое существование в царстве мрачного Аида. Поэтому жить надо настоящим.

Разногласия и синкретизм

Религиозные учения не могут существовать абсолютно оторванно друг от друга. У греческой Афродиты явно восточное происхождение, потому что в ее культе присутствует целый ряд азиатских элементов (например, в ее храме есть рабы). Сын Зевса Александр Македонский распространяет на собранный им мир греческую культуру. На определенном этапе истории буддизм распространяется далеко на запад, когда же войска Александра Македонского вторгаются в Индию, то происходит контакт буддизма с эллинской культурой. Для эллинистической эпохи вообще характерен синкретизм. А если бы христианство было остановлено, то - как пишет Элиаде - мир стал бы митраистским. Мистерии Митры проникли во все провинции Римской империи. Они соединили в себе иранское наследие с греко-римским синкретизмом, астрологией, эсхатологией и солярными культами.
Но помимо неизбежного взаимопроникновения верований существовал и обратный процесс. Так, в эпоху плена иудаизм испытал сильное влияние эллинистической культуры, а затем происходит их противостояние. Любые ереси и апокрифы - результат разногласий. Священный для христианина крест отрицается в богомильстве, потому что для богомильцев крест - это орудие мучительной казни Христа.

Напоследок

В одном из шумерских мифов сказано, что архетипы вавилонских городов были созданы в созвездиях. А потом боги передали на землю карту-план. Я не знаю, в каком виде эта карта добралась к людям, сумели ли они ею воспользоваться и если да, то насколько хорошо. Но я себя в данный момент ощущаю немножко вавилонским градостроителем.

Мирча Элиаде

История веры и религиозных идей. Том 1

От каменного века до элевсинских мистерий

Введение

Для историка религий знаменательно всякое проявление священного: каждый ритуал, каждый миф, каждое верование и каждый образ божества отражают опыт священного и потому несут в себе понятия бытия, смысла, истины. Приведу свои же слова: "Трудно представить, как мог бы действовать человеческий разум без убеждения, что в мире есть нечто бесспорно настоящее; и нельзя представить, как могло возникнуть сознание, если бы человек не придавал смысл своим импульсам и переживаниям. Осознание же настоящего и полного смысла мира тесно связано с открытием священного. Через опыт священного человеческий разум постиг разницу между тем, что проявляется как настоящее, мощное, обильное и имеющее смысл, и тем, что лишено этих качеств, т. е. существует в виде хаотического и зловещего потока явлений, возникающих и исчезающих случайно и бессмысленно… Коротко говоря, «священное» входит в саму структуру сознания, а не представляет некую стадию его истории… На самых архаических уровнях культуры жить, как подобает человеку, - само по себе есть религиозное действо, потому что принятие пищи, половые отношения и труд имеют сакраментальную ценность. Другими словами, быть - а еще вернее, стать - человеком означает быть «религиозным» ("La Nostalgie des Origines", 1969, p. 7 sq.).

Я рассматривал диалектику священного и его морфологию в прежних публикациях, от "Трактата по истории религий" (1949) до небольшой работы, посвященной австралийским религиям (1973). Замысел данного труда подразумевает другой угол зрения. С одной стороны, я подверг разбору манифестации священного в хронологическом порядке (тут важно не путать «эпоху» религиозной концепции с датой самого раннего документа, ее удостоверяющего!); с другой стороны - и насколько это позволяют имеющиеся документы, - я особо выделил переломные моменты, прежде всего, моменты творческого порядка, в разных традициях. То есть я попытался дать обзор ключевых открытий в истории религиозных идей и верований. Всякое проявление священного важно для религиеведа; но не менее очевидно и то, что культ бога Ана, например, или теогония и космогония, данные в "Энума элиш", или сага о Гильгамеше выявляют религиозную креативность и оригинальность народов Месопотамии ярче, выпуклее, чем, скажем, апотропейные [отворотные] ритуалы изгнания Ламашту или мифы о боге Нуску. Иногда весомость религиозного творения обнаруживается его оценкой через века. Совсем немного известно об Элевсинских мистериях и о ранних проявлениях орфизма; но то, что они завораживали лучшие умы Европы на протяжении двадцати с лишним веков - это религиозный факт, в высшей степени значимый, и его последствия еще в полной мере не осознаны.

Конечно, столетия спустя Элевсинская инициация и тайные орфические обряды, которые вызывали восхищение некоторых поздних авторов, уже испытали влияние склонного к мифологизированию гностицизма и отражали синкретизм традиций Древней Греции и Востока. Но именно такая концепция мистерий и орфизма оказала влияние на средневековый герметизм, итальянское Возрождение, на «оккультные» традиции XVIII века и на романтизм; так что мистерии и Орфей, вдохновившие современную европейскую поэзию, от Рильке до Томаса Элиота и Пьера Эмманюэля, - это мистерии и Орфей ученых, мистиков и теологов Александрии.

Верность нашего критерия для определения приоритетной лепты, внесенной в историю религиозных идей, есть, конечно, вопрос, открытый для дискуссий. Однако в пользу этого критерия свидетельствует ход развития многих религий; именно из-за глубинных кризисов и креативности, ими порожденной, религиозные традиции способны к обновлению. Достаточно привести пример Индии, где напряженность и отчаяние, вызванные религиозным обесцениванием брахманского ритуала, дали ряд выдающихся творений духа (упанишады, упорядочение йогических техник, идеи Гаутамы Будды, мистическая набожность и т. д.), каждое из которых представляет собой отдельное и смелое разрешение одного и того же кризиса (см. гл. IX, XVII, XVIII, XIX).

Многие годы я лелеял замысел небольшой емкой книги, которую можно прочесть за несколько дней. Потому что чтение "на одном дыхании" дает в первую очередь представление о фундаментальном единстве религиозных феноменов и одновременно - о неистощимой новизне способов их выражения. Читатель такой книги получил бы возможность подступиться к ведийским гимнам, к брахманам и упа-нишадам спустя всего несколько часов после того, как перед ним предстали идеи и верования палеолитической эпохи, Месопотамии, Египта; он открыл бы для себя Шанкару, тантризм и Миларепу, ислам, Иоахима Флорского или Парацельса наутро после размышлений о Заратустре, Гаутаме Будде и даосизме, об эллинистических мистериях, взлете христианства, о гностицизме, алхимии или о мифологии Грааля; он встретил бы немецких просветителей и романтиков, Гегеля, Макса Мюллера, Фрейда, Юнга и Бонхеффера вскоре после Кетцалькоатля и Виракочи, двенадцати альвов и Григория Паламы, ранних каббалистов, Авиценны или Эйсайя.

Увы, этот компендиум еще не написан. Так что пока мне придется довольствоваться трехтомным трудом в надежде, что когда-нибудь я все же сумею уложить его в один том страниц на 400. Данный компромиссный вариант я выбрал, в частности, по следующим двум причинам: с одной стороны, я счел целесообразным процитировать определенное число текстов, сколь важных, столь и недостаточно известных; с другой стороны, я хотел снабдить заинтересованных читателей относительно полной критической библиографией. Поэтому я свел до абсолютного минимума сноски к тексту и собрал в специальном разделе библиографию и дискуссионные материалы по некоторым вопросам, либо вообще не затронутым в тексте, либо затронутым слишком суммарно. Так что этот труд можно читать подряд, не отрываясь, и лишь по желанию сверяться с приведенными во второй его части источниками и резюме современного положения исследований в тех или иных пунктах. Книги обзорного характера и предназначенные для аудитории без специальной подготовки обычно помещены списком в конце каждой главы. Структура истории религиозных идей в настоящем ее виде потребовала более сложного критического аппарата. Чтобы облегчить пользование им, главы разбиты на параграфы, каждый под своим заглавием и со сплошной нумерацией, так что читатель по ходу дела может легко справляться с библиографией и краткими очерками современного состояния изучаемых вопросов во второй части книги. Для каждого параграфа я постарался подобрать наиболее важную и новую критическую библиографию, не опуская работ, методологической ориентации которых я не разделяю. За редким исключением, я не упоминаю работ, опубликованных на скандинавских, славянских и балканских языках. Также чтобы облегчить чтение, я упростил транслитерацию восточных терминов и собственных имен.

За вычетом нескольких глав, эта книга воспроизводит содержание различных курсов по истории религий, которые я читал в Бухарестском университете с 1933 по 1938 год, в Сорбонне с 1946 по 1948 год и, с 1956 года - в Чикагском университете. Я принадлежу к той категории историков религий, которые, независимо от своей «специализации», стараются следить за достижениями в смежных областях знания и без тени сомнения информируют студентов о проблемах, встающих перед их дисциплиной. То есть я считаю, что любое историческое исследование подразумевает определенную степень осведомленности во всемирной истории и что от необходимости соотносить свои изыскания с контекстом мировой истории ученого не избавляет никакая узкая специализация. Я также разделяю ту точку зрения, что изучению Данте и Шекспира и даже Достоевского и Пруста помогает знание Калидасы, театра Но или "Царя обезьян". Дело тут не в тщеславном и, в конечном счете, бесплодном псевдоэнциклопедизме. Просто не стоит упускать из виду глубокое и неделимое единство истории человеческого разума.

Это единство духовной истории человечества - открытие недавнее и еще не вполне усвоенное. Его значению для будущего нашей дисциплины я посвящу последнюю главу III тома. В той же финальной главе, в ходе обсуждения разного рода кризисов, развязанных мэтрами редукционизма - от Маркса и Ницше до Фрейда, - после обзора достижений антропологии, истории религий, феноменологии и новой герменевтики, читатель сможет вывести собственное суждение о единственном, но важном религиозном творении современного западного мира. Я имею в виду последнюю стадию десакрализации. Этот процесс представляет значительный интерес для историка религий, поскольку иллюстрирует полный камуфляж «сакрального» - точнее, его отождествление с «профанным».

Мирча Элиаде
ИСТОРИЯ ВЕРЫ И РЕЛИГИОЗНЫХ ИДЕЙ

ТОМ ПЕРВЫЙ: ОТ КАМЕННОГО ВЕКА ДО ЭЛЕВСИНСКИХ МИСТЕРИЙ

Перевод H.H.Кулаковой, В.Р.Рокитянского и Ю.Н.Стефанова

Mircea Eliade. Histoire des croyances et des idees religieuses.

Tome I. De l"age de la pierre aux mystere d"Eleusis. P.: Payot, 1976

М.: Критерион, 2002
Введение
Для историка религий знаменательно всякое проявление священного: каждый ритуал, каждый миф, каждое верование и каждый образ божества отражают опыт священного и потому несут в себе понятия бытия, смысла, истины. Приведу свои же слова: "Трудно представить, как мог бы действовать человеческий разум без убеждения, что в мире есть нечто бесспорно настоящее; и нельзя представить, как могло возникнуть сознание, если бы человек не придавал смысл своим импульсам и переживаниям. Осознание же настоящего и полного смысла мира тесно связано с открытием священного. Через опыт священного человеческий разум постиг разницу между тем, что проявляется как настоящее, мощное, обильное и имеющее смысл, и тем, что лишено этих качеств, т.е. существует в виде хаотического и зловещего потока явлений, возникающих и исчезающих случайно и бессмысленно... Коротко говоря, "священное" входит в саму структуру сознания, а не представляет некую стадию его истории... На самых архаических уровнях культуры жить, как подобает человеку, – само по себе есть религиозное действо, потому что принятие пищи, половые отношения и труд имеют сакраментальную ценность. Другими словами, быть – а еще вернее, стать – человеком означает быть "религиозным" ("La Nostalgie des Origines", 1969, p. 7 sq.).
Я рассматривал диалектику священного и его морфологию в прежних публикациях, от "Трактата по истории религий" (1949)*1 до небольшой работы, посвященной австралийским религиям (1973).*2 Замысел данного труда подразумевает другой угол зрения. С одной стороны, я подверг разбору манифестации священного в хронологическом порядке (тут важно не путать "эпоху" религиозной концепции с датой самого раннего документа, ее удостоверяющего!); с другой стороны – и насколько это позволяют имеющиеся документы, – я особо выделил переломные моменты, прежде всего, моменты творческого порядка, в разных традициях. То есть я попытался дать обзор ключевых открытий в истории религиозных идей и верований. Всякое проявление священного важно для религиеведа; но не менее очевидно и то, что культ бога Ана, например, или теогония и космогония, данные в "Энума элиш", или сага о Гильгамеше выявляют религиозную креативность и оригинальность народов Месопотамии ярче, выпуклее, чем, скажем, апотропейные [отворотные] ритуалы изгнания Ламашту или мифы о боге Нуску. Иногда весомость религиозного творения обнаруживается его оценкой через века. Совсем немного известно об Элевсинских мистериях и о ранних проявлениях орфизма; но то, что они завораживали лучшие умы Европы на протяжении двадцати с лишним веков – это религиозный факт, в высшей степени значимый, и его последствия еще в полной мере не осознаны.
Конечно, столетия спустя Элевсинская инициация и тайные орфические обряды, которые вызывали восхищение некоторых поздних авторов, уже испытали влияние склонного к мифологизированию гностицизма и отражали синкретизм традиций Древней Греции и Востока. Но именно такая концепция мистерий и орфизма оказала влияние на средневековый герметизм, итальянское Возрождение, на "оккультные" традиции XVIII века и на романтизм; так что мистерии и Орфей, вдохновившие современную европейскую поэзию, от Рильке до Томаса Элиота и Пьера Эмманюэля, – это мистерии и Орфей ученых, мистиков и теологов Александрии.
Верность нашего критерия для определения приоритетной лепты, внесенной в историю религиозных идей, есть, конечно, вопрос, открытый для дискуссий. Однако в пользу этого критерия свидетельствует ход развития многих религий; именно из-за глубинных кризисов и креативности, ими порожденной, религиозные традиции способны к обновлению. Достаточно привести пример Индии, где напряженность и отчаяние, вызванные религиозным обесцениванием брахманского ритуала, дали ряд выдающихся творений духа (упанишады, упорядочение йогических техник, идеи Гаутамы Будды, мистическая набожность и т.д.), каждое из которых представляет собой отдельное и смелое разрешение одного и того же кризиса (см. гл. IX, XVII, XVIII, XIX).
Многие годы я лелеял замысел небольшой емкой книги, которую можно прочесть за несколько дней. Потому что чтение "на одном дыхании" дает в первую очередь представление о фундаментальном единстве религиозных феноменов и одновременно – о неистощимой новизне способов их выражения. Читатель такой книги получил бы возможность подступиться к ведийским гимнам, к брахманам и упа-нишадам спустя всего несколько часов после того, как перед ним предстали идеи и верования палеолитической эпохи, Месопотамии, Египта; он открыл бы для себя Шанкару, тантризм и Миларепу, ислам, Иоахима Флорского или Парацельса наутро после размышлений о Заратустре, Гаутаме Будде и даосизме, об эллинистических мистериях, взлете христианства, о гностицизме, алхимии или о мифологии Грааля; он встретил бы немецких просветителей и романтиков, Гегеля, Макса Мюллера, Фрейда, Юнга и Бонхеффера вскоре после Кетцалькоатля и Виракочи, двенадцати альвов и Григория Паламы, ранних каббалистов, Авиценны или Эйсайя.
Увы, этот компендиум еще не написан. Так что пока мне придется довольствоваться трехтомным трудом в надежде, что когда-нибудь я все же сумею уложить его в один том страниц на 400. Данный компромиссный вариант я выбрал, в частности, по следующим двум причинам: с одной стороны, я счел целесообразным процитировать определенное число текстов, сколь важных, столь и недостаточно известных; с другой стороны, я хотел снабдить заинтересованных читателей относительно полной критической библиографией. Поэтому я свел до абсолютного минимума сноски к тексту и собрал в специальном разделе библиографию и дискуссионные материалы по некоторым вопросам, либо вообще не затронутым в тексте, либо затронутым слишком суммарно. Так что этот труд можно читать подряд, не отрываясь, и лишь по желанию сверяться с приведенными во второй его части источниками и резюме современного положения исследований в тех или иных пунктах. Книги обзорного характера и предназначенные для аудитории без специальной подготовки обычно помещены списком в конце каждой главы. Структура истории религиозных идей в настоящем ее виде потребовала более сложного критического аппарата. Чтобы облегчить пользование им, главы разбиты на параграфы, каждый под своим заглавием и со сплошной нумерацией, так что читатель по ходу дела может легко справляться с библиографией и краткими очерками современного состояния изучаемых вопросов во второй части книги. Для каждого параграфа я постарался подобрать наиболее важную и новую критическую библиографию, не опуская работ, методологической ориентации которых я не разделяю. За редким исключением, я не упоминаю работ, опубликованных на скандинавских, славянских и балканских языках. Также чтобы облегчить чтение, я упростил транслитерацию восточных терминов и собственных имен.
За вычетом нескольких глав, эта книга воспроизводит содержание различных курсов по истории религий, которые я читал в Бухарестском университете с 1933 по 1938 год, в Сорбонне с 1946 по 1948 год и, с 1956 года – в Чикагском университете. Я принадлежу к той категории историков религий, которые, независимо от своей "специализации", стараются следить за достижениями в смежных областях знания и без тени сомнения информируют студентов о проблемах, встающих перед их дисциплиной. То есть я считаю, что любое историческое исследование подразумевает определенную степень осведомленности во всемирной истории и что от необходимости соотносить свои изыскания с контекстом мировой истории ученого не избавляет никакая узкая специализация. Я также разделяю ту точку зрения, что изучению Данте и Шекспира и даже Достоевского и Пруста помогает знание Калидасы, театра Но или "Царя обезьян". Дело тут не в тщеславном и, в конечном счете, бесплодном псевдоэнциклопедизме. Просто не стоит упускать из виду глубокое и неделимое единство истории человеческого разума.
Это единство духовной истории человечества – открытие недавнее и еще не вполне усвоенное. Его значению для будущего нашей дисциплины я посвящу последнюю главу III тома. В той же финальной главе, в ходе обсуждения разного рода кризисов, развязанных мэтрами редукционизма – от Маркса и Ницше до Фрейда, – после обзора достижений антропологии, истории религий, феноменологии и новой герменевтики, читатель сможет вывести собственное суждение о единственном, но важном религиозном творении современного западного мира. Я имею в виду последнюю стадию десакрализации. Этот процесс представляет значительный интерес для историка религий, поскольку иллюстрирует полный камуфляж "сакрального" – точнее, его отождествление с "профанным".
За пятьдесят лет работы я многому научился у своих учителей, коллег и у своих студентов. Ко всем им, уже ушедшим или ныне здравствующим, я чувствую самую искреннюю признательность. Я благодарю также мадам Мишель Фроманту, месье Жан-Люка Бенозильо и Жан-Люка Пиду-Пайо, которые взяли на себя труд просмотреть текст этого первого тома. Как все, что мною написано с 1950 года, эта книга не получила бы завершения без постоянного участия, любви и преданности моей жены. С радостью и благодарным чувством я пишу ее имя на титульном листе труда, который, может быть, станет моим последним вкладом в дисциплину, дорогую для нас обоих.

ВНАЧАЛЕ... МАГИКО-РЕЛИГИОЗНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ЭПОХИ ПАЛЕОЛИТА

§1. Orientatio. Орудия для изготовления орудий. "Приручение" огня
Несмотря на всю важность проблемы "очеловечения" для понимания "религиозного" как феномена, мы не будем обсуждать ее здесь. Достаточно напомнить, что вертикальное положение тела уже отмечает отрыв человека от типичного для прегоминид состояния. Удержать позицию прямохождения было невозможно без постоянно бдящего сознания. Человек выпрямился – и в силу этого пространство приобрело структуру, недоступную для антропоидов: четыре горизонтальных вектора, отходящих от центральной вертикальной оси. Иначе говоря, пространство выстроилось вперед, назад, направо, налево, вверх и вниз от человеческого тела. Из нового и порождающего опыта – ощущения себя "ввергнутым" в необозримую, неведомую и угрожающую беспредельность – развились разные способы orientatio; потому что нельзя сколько-нибудь долго прожить посреди хаотического коловращения, без всяких точек отсчета. Ощущение пространства, упорядоченного вокруг некоего "центра", объясняет смысловую нагрузку парадигматической разбивки территорий, стоянок и жилищ и их космогонический символизм (ср. § 12).1 *3
Столь же решающее отличие от образа жизни антропоидов видно в обращении с орудиями труда. Человек эпохи палеолита не просто пользуется орудиями труда, но и умеет их изготовлять. Правда, существуют виды обезьян, которые употребляют разные предметы в качестве орудий, и даже известны случаи, когда они их слегка подправляют для своих целей. Но человек палеолита, сверх того, производит орудия для изготовления орудий. К тому же его отношение к ним гораздо сложнее: он запасает их впрок, т.е. не ограничивает их применение отдельной ситуацией, отдельным моментом, как обезьяны. Важно также отметить, что орудия не служат "продолжением" человеческого тела – самые ранние из известных обработанные камни предназначались для функций, не входящих в телесные умения, а именно, для скола и отбивки (действий, недоступных для зубов или когтей)2. Крайне медленные темпы, какими развивалась технология, не подразумевают такую же замедленность в развитии интеллекта. Нам известно, что стремительный взлет техники в последние два столетия не отразился пропорциональным образом на интеллекте западного человека. Кроме того, по словам Андре Вараньяка, "каждое открытие влекло за собой опасность коллективной смерти". Техническая неповоротливость человека эпохи палеолита обеспечила его выживание.
Приручение огня, т.е. овладение навыком его добывать, сохранять и перемещать, с определенностью отмечает окончательное отделение палеоантропа от его зоологических предшественников. Самое древнее свидетельство о приручении огня (прибл. 600 тыс. лет до н.э.) найдено в Чжоу-Коу-Тяне*4 , но, возможно, люди овладели огнем и много раньше, и в разных местах.
Этими несколькими общеизвестными фактами надлежало предварить анализ, который последует, чтобы напомнить читателю: поведение доисторического человека говорит о нем, как о существе, наделенном интеллектом и воображением. Что касается активности бессознательного: снов, фантазий, видений, мифотворчества и т.д., – то она, предположительно, разнится с тем, что мы имеем у наших современников, лишь интенсивностью и масштабом. Однако термины "масштаб" и "интенсивность" надо понимать в их наиболее сильном и драматическом смысле. Ибо человек есть конечный продукт решения, принятого "в изначальном времени": решения убивать, чтобы жить. Коротко говоря, гоминиды успешно оторвались от своих предшественников, став мясоедами. Около двух миллионов лет люди палеолита жили охотой; плодов, корней, моллюсков и т.п., собираемых женщинами и детьми, не хватало, чтобы обеспечить выживание рода. Охота привела к разделению труда между мужчиной и женщиной и тем самым способствовала очеловечению: ведь среди хищных животных и во всем животном мире такого разделения не существует. Кроме того, систематическая травля и убийство диких зверей привели к созданию уникальной системы отношений между охотником и его жертвой. Мы еще вернемся к рассмотрению этой проблемы. Пока же просто констатируем, что откровение о "мистической солидарности" охотника и жертвы дается просто самим актом убийства: пролитая кровь во всем схожа с человеческой. В конечном счете, эта "мистическая солидарность" с дичью являет родство между человеческим обществом и животным миром. Убить зверя на охоте, а позже – заколоть домашнее животное – эквивалентно "жертвоприношению", в котором жертвы взаимозаменяемы3. Добавим, что все эти концепты возникли на последних этапах очеловечения. Они все еще действуют – в измененном, переосмысленном, закамуфлированном виде – тысячелетия спустя после исчезновения цивилизаций палеолита.

§2. "Закрытость" доисторических памятников
Если рассматривать палеоантропов как полноценных людей, то надо допустить, что у них был набор своих верований и своих обрядов, поскольку, как мы констатировали выше, опыт священного входит в саму структуру сознания. Другими словами, если встает вопрос, была или нет религия у доисторического человека, защитникам отрицательной точки зрения следует представить доказательства в ее поддержку. Теория об отсутствии у человека эпохи палеолита религии возникла и получила распространение, по всей вероятности, сразу после открытия его сходства с антропоидами, в пору расцвета эволюционизма. Но вывод некорректен: важно не анатомо-остеологическое строение тела доисторического человека (действительно сближающее его с приматами), а плоды его труда – они же демонстрируют деятельность разума, который иначе как человеческим не назовешь.
Правда, если сегодня все уже в принципе согласились, что у палеоантропов была религия, то охарактеризовать ее содержание на практике трудно или вообще невозможно. Тем не менее, исследователи еще не объявляют о своем поражении: до нас дошло определенное число "документов", свидетельствующих о жизни палеоантропов, и есть надежда, что в один прекрасный день их религиозный смысл будет расшифрован. Иначе говоря, есть надежда, что эти свидетельства сложатся в некий язык (точно так же, как благодаря гению Фрейда творчество бессознательного, которое до него считалось нелепостью или бессмыслицей: сны, грезы наяву, фантазмы и т.п., – вывели на свет существование языка, в высшей степени важного для познания человека).
Этих свидетельств, на самом деле, относительно много, пусть они некрасноречивы и не слишком разнообразны: человеческие кости, главным образом, черепа, каменные орудия, краски (чаще всего красная охра, красный железняк), различные предметы, найденные в захоронениях. От эпохи верхнего палеолита до нас дошли рисунки на гальке, наскальная живопись и рельефы, костяные и каменные статуэтки. В отдельных случаях (захоронения, предметы искусства) – и в ограниченных пределах – можно усмотреть, по крайней мере, признаки религиозных интенций, но большинство памятников доориньякской эпохи (30 тыс. лет до н.э.) – т.е. орудия труда – свидетельствуют по видимости только о своем утилитарном применении.
Немыслимо, однако, чтобы орудия не наделялись сакральными свойствами и не вдохновляли на мифологические сюжеты. Первые технологические открытия: превращение камня в орудие нападения и защиты, овладение огнем, – не только обеспечили выживание и развитие человека как вида, но и создали мир мифо-религиозных ценностей, пробудили креативное воображение и дали для него пищу. Достаточно изучить роль орудий в религиозной жизни и мифологии первобытных народов, которые до сих пор остаются на стадии охоты и рыболовства. А представление о магико-религиозной ценности оружия – из дерева ли, камня или металла – до сих пор живо у сельского населения Европы, и не только в его фольклоре. Мы не будем рассматривать здесь примеры кратофании и иерофании через камни, валуны, гальку; читатель найдет их в одной из глав нашего "Трактата по истории религий".*5
Главное, что породило бесчисленные верования, мифы и легенды, – это овладение пространством с помощью метательного оружия. Взять хотя бы богатую мифологию, сложившуюся вокруг копий, которые пробивают небесный свод и тем самым дают человеку доступ на небо, вокруг стрел, которые рассекают тучи, пронзают демонов или образуют цепочку до неба, и т.п. Стоит вспомнить, по крайней мере, некоторые из верований и мифов, окружающих утварь, орудия труда и особенно оружие, дабы представить все, что уже не сообщают нам впрямую обработанные камни палеолита. Семантическая закрытость свойственна не одним только доисторическим "документам". Любой документ, даже нашего времени, непроницаем в духовном смысле до тех пор, пока его не расшифруют, включив в соответствующую смысловую систему. Орудие, будь оно доисторическое или современное, может явить только свою технологическую сторону; все, что его изготовитель или его владельцы думали, чувствовали, о чем мечтали, на что надеялись в связи с ним, от нас ускользает. Но надо хотя бы попытаться представить себе нематериальную ценность доисторических орудий. В противном случае можно склониться к совершенно ошибочной концепции истории культуры. Есть опасность, например, спутать эпоху возникновения мифа с датой, когда он был впервые зафиксирован. Если со времен железного века доходят до нас традиции, несущие секреты ремесла: рудознатства, металлургии и изготовления оружия, – было бы опрометчивым полагать, что перед нами беспрецедентные акты изобретательства, потому что в эти традиции перешло, пусть и отчасти, наследие каменного века. Палеоантропы жили преимущественно охотой, рыбной ловлей и собирательством около двух миллионов лет. Но первые археологически подтвержденные указания на религиозный мир охотника эпохи палеолита дает франко-кантабрийская наскальная живопись (30 тыс. лет до н.э.). Более того, если взять религиозные представления и поведение современных охотничьих народов, то с отчетливостью понимаешь почти полную невозможность доказать как их существование, так и отсутствие у палеоантропов. Современные охотничьи народы5 видят в животных существ, себе подобных, но наделенных сверхъестественной силой; они верят, что человек может обернуться зверем и наоборот; что души умерших могут переходить в животных; наконец, что люди могут вступать в своеобразные мистические отношения с животными (это получило название нагуализм). Если же говорить о сверхъестественных существах, фигурирующих в религии охотничьих народов, то они, как известно, бывают разного характера: териоморфные [звероподобные] спутники или охранительные духи типа Верховного Существа – Владыки диких зверей, которые защищают и жертву, и охотника; духи кустарника и духи разных животных.
Кроме того, для охотничьих цивилизаций характерно особое религиозное поведение. Например, убийство зверя считается ритуалом, подразумевающим, что Владыка диких зверей заботится, чтобы охотник убивал только для пропитания и чтобы мясо не пропадало зря; кости, особенно череп, имеют особую ритуальную ценность (возможно, в силу убеждения, что в них остается "душа" или "жизнь" твари и что именно на скелет Владыка диких зверей нарастит новую плоть); поэтому череп и главные кости животных выставляются на ветвях дерева или на высоком месте. Наконец, по верованиям некоторых народов, душа убитого зверя отсылается в его духовный дом (ср.: "медвежий праздник" у айнов и гиляков/нивхов); существует и обычай предлагать Верховному Существу по куску от каждого убитого зверя (пигмеи, филиппинские негритосы и др.) или череп и главные кости (самоеды и др.); а у некоторых суданских народов юноша, впервые убивший зверя, вымазывает его кровью стены пещеры.
Как много из этих представлений и ритуалов можно отождествить по археологическим памятникам, находящимся в нашем распоряжении? Самое большее – жертвоприношения черепов и крупных костей. Ни в коем случае нельзя недооценивать богатство и сложность религиозной идеологии охотничьих народов, пусть практически невозможно доказать, была она или нет у людей палеолита. От веры и от мыслей, как известно, ископаемых не остается. Поэтому иные ученые предпочитают вообще не рассуждать о духовной жизни эпохи палеолита – вместо того, чтобы реконструировать ее через сравнение с нынешними охотничьими цивилизациями. Такая радикальная методологическая позиция чревата своими опасностями. Объявление белым пятном громадной области в истории человеческого разума может привести к выводу, что на протяжении всех этих тысячелетий деятельность разума ограничивалась сохранением и передачей технологии. Такое мнение не просто ошибочно – оно фатально для познания человека. Homo faber был в то же самое время homo ludens, sapiens и religiosus.*6 Если нельзя реконструировать его религиозные представления и практики, то надо, по крайней мере, найти аналогии, которые могут, хотя бы косвенно, пролить на них свет.

История веры и религиозных идей. Том I . От каменного века до Элевсинских мистерий.

История веры и религиозных идей. Том II . От Гаутамы Будды до триумфа христианства.

История веры и религиозных идей. Том III . От Магомета до реформации.

Перев. с фр. - М.: Критерион, 2002. т.I - 464c ., т.II - 512c ., т.III - 352 с.

Последний трехтомный труд румынского философа и писателя Мирчи Элиаде (1907-1986) подводит итоги всей его жизни в науке.

Первый том охватывает историю религиозных воззрений человечества, начиная с каменного века и кончая элевсинскими мистериями.

Второй том «Истории веры и религиозных идей» посвящен, пожалуй, самому драматическому и важному периоду в мировой истории религий.Его заголовок - «От Гаутамы Будды до триумфа христианства» - естественно, не охватывает экуменической широты того материала, который изложен в книге: древний Китай и эллинистический Египет, европейские варвары (кельты и германцы) и иранский дуализм - в пятнадцати главах второго тома, кажется, уместилось все богатство религиозного развития Старого Света.

Третий том, следуя обозначенной тематике, включает также дополнительные главы по религиям древней Евразии, Тибета, по магии, алхимии и герметической традиции.

Том I .

Формат: pdf / zip

Размер: 4 ,0 Мб

/ Download файл

Том II .

Формат: pdf / zip

Размер: 6 ,2 Мб

RGhost

Том III .

Формат: pdf / zip

Размер: 2 ,2 Мб

/ Download файл

Или в HTML варианте , который хорошо смотрится и кажется гораздо более удобным (разархивируется в папку с несколькими файлами - начальный файл index ).

html / rar : Том I ( 33 6Кб) ; Том II (378Кб) ; Том III (240Кб) .

Том I. От каменного века до Элевсинских мистерий.
Введение 5
Глава I. ВНАЧАЛЕ... МАГИКО-РЕЛИГИОЗНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ЭПОХИ ПАЛЕОЛИТА 9
§1. Orientatio. Орудия для изготовления орудий. «Приручение» огня 9
§2. «Закрытость» доисторических памятников 11
§3. Символический смысл погребений 14
§4. Противоречивые мнения о хранилищах костей 18
§5. Наскальная живопись: образы или символы? 21
§6. Присутствие женщины 24
§7. Обряды, мысль и воображение у охотников палеолита 26
Глава II. САМАЯ ДОЛГАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: ОТКРЫТИЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ - МЕЗОЛИТИТ И НЕОЛИТ 32
§8. Потерянный рай 32
§9. Труд, технология и воображаемые миры 35
§10. Наследство палеолитических охотников 37
§11. Одомашнивание пищевых растений: мифы о происхождении 39
§12. Женщина и произрастание. Сакральное пространство и периодическое обновление мира 42
§13. Неолитические религии Ближнего Востока 46
§14. Духовный строй неолита 49
§15. Религиозный контекст металлургии: мифология железного века 53
Глава III. РЕЛИГИИ МЕСОПОТАМИИ 57
§16. «История начинается в Шумере...» 57
§17. Человек и его боги 60
§18. Первый миф о потопе 62
§19. Сошествие в ад: Инанна и Думузи 64
§20. Шумеро-аккадский синтез 67
§21. Сотворение мира 69
§22. Священная природа месопотамского властителя 72
§23. Гильгамеш в поисках бессмертия 75
§24. Судьба и боги 78
Глава IV. РЕЛИГИОЗНЫЕ ИДЕИ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ КРИЗИСЫ В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ 82
§25. Незабываемое чудо: «В первый раз» 82
§26. Теогонии и космогонии 84
§27. Обязанности воплощенного бога 87
§28. Восхождение фараона на небеса 90
§29. Осирис, убиенный бог 93
§30. Синкопа: анархия, отчаяние и «демократизация» загробной жизни....96
§31. Теология и политика «соляризации» 99
§32. Эхнатон, или неудавшаяся реформа 101
§33. Окончательное слияние: Ра-Осирис 104
Глава V. МЕГАЛИТЫ, ХРАМЫ, ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ: ЗАПАД ЕВРОПЫ, СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ, ДОЛИНА ИНДА 109
§34. Камень и банан 109
§35. Церемониальные центры и мегалитические конструкции 112
§36. «Загадка мегалитов» 114
§37. Этнография и предыстория 117
§38. Первые города в Индии 119
§39. Доисторические религиозные концепции и их параллели в индуизме...120
§40. Крит: священные пещеры, лабиринты, богини 123
§41. Характерные черты минойской религии 126
§42. Преемственность доэллинских религиозных структур 129
Глава VI. РЕЛИГИЯ ХЕТТОВ И ХАНААНЕЕВ 132
§43. Анатолийский симбиоз и хеттский синкретизм 132
§44. «Бог, который скрывается» 134
§45. Победа над драконом 136
§46. Кумарби и верховная власть 137
§47. Конфликты между поколениями богов 139
§48. Ханаанейский пантеон: Угарит 141
§49. Баал захватывает власть и побеждает дракона 144
§50. Дворец Баала 145
§51. Баал сталкивается с Муту: смерть и возвращение к жизни 147
§52. Религиозные взгляды ханаанеев 149
Глава VII «КОГДА ИЗРАИЛЬ БЫЛ МЛАДЕНЦЕМ...» 152
§53. Две первые главы «Бытия» 152
§54. Потерянный рай. Каин и Авель 155
§55. До и после потопа 157
§56. Религия патриархов 160
§57. Авраам, «Отец веры» 163
§58. Моисей и исход из Египта 165
§59. «Я есмь сущий» 167
§60. Религия эпохи Судей: первая фаза синкретизма 171
Глава VIII. РЕЛИГИЯ ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ. ВЕДИЙСКИЕ БОГИ 174
§61. Протоистория индоевропейцев 174
§62. Первый пантеон и общий религиозный словарь 176
§63. Трехсоставная индоевропейская идеология 178
§64. Арии в Индии 182
§65. Варуна, первичное божество: дева и асуры 185
§66. Варуна: Царь вселенной и «колдун»; puma и майя 186
§67. Змеи и Боги. Митра, Арьяман, Адити 188
§68. Индра, победитель и демиург 190
§69. Агни, пресвитер богов: жертвенный огонь, просвещение, интеллект 192
§70. Бог Сома и напиток «не-смерти» 194
§71. Два Великих Бога ведийской эпохи: Рудра-Шива и Вишну 197
Глава IX. ИНДИЯ ДО ГАУТАМЫ БУДДЫ: ОТ КОСМИЧЕСКОГО ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ДО ВЫСШЕГО ТОЖДЕСТВА «АТМАН-БРАХМАН» 199
§72. Морфология ведийских ритуалов 199
§73. Высшие жертвоприношения: ашвамедха и пурушамедха 202
§74. Инициатическая структура ритуалов: посвящение (дикша), посвящение на царство (раджасуйя)....204
§75. Космогония и метафизика 207
§76. Учение о жертвоприношении в брахманах 210
§77. Эсхатология: отождествление с Праджапати через жертвоприношение....213
§78. Тапас: техника и диалектика самоистязания 215
§79. Аскеты и «экстатики»: муни, вратья 218
§80. Упанишады и духовные поиски риши: как отказаться от «плодов» собственных деяний? 220
§81. Тождество «атман-брахман» и опыт «внутреннего света» 223
§82. Две модальности брахмана и загадка атмана, плененного Материей....226
Глава Х. ЗЕВС И ГРЕЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ 229
§83. Теогония и борьба между поколениями богов 229
§84. Триумф и всевластие Зевса 231
§85. Миф о первых поколениях. Прометей. Пандора 234
§86. Последствия первого жертвоприношения 237
§87. Человек и судьба. Значение «радости бытия» 239
ГлаваХI. ОЛИМПИЙЦЫ И ГЕРОИ 243
§88. Великий павший бог и кузнец-колдун: Посейдон и Гефест 243
§89. Аполлон: примирение противоречий 246
§90. Оракулы и очищение 248
§91. От «видения» к знанию 250
§92. Гермес, «спутник человека» 252
§93. Богини. I: Гера. Артемида 254
§94. Богини. II: Афина, Афродита 256
§95. Герои 260
Глава XII. ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИ 266
§96. Миф: Персефона в Аиде 266
§97. Инициации: публичные церемонии и тайные ритуалы 269
§98. Можно ли проникнуть в тайну? 271
§99. «Тайны» и «таинства» 273
Глава XIII. ЗАРАТУСТРА И РЕЛИГИЯ ИРАНЦЕВ 277
§100. Загадки 277
§101. Жизнь Заратустры: история и миф 280
§102. Шаманский экстаз? 282
§103. Откровение Ахурамазды: человек волен выбирать между добром и злом 283
§104. «Трансфигурация» мира 286
§105. Религия Ахеменидов 290
§106. Иранский царь и празднование Нового Года 292
§107. Проблема магов. Скифы 293
§108. Новые аспекты маздеизма: культ хаомы 295
§109. Возвеличение бога Митры 296
§110. Ахурамазда и эсхатологическое жертвоприношение 297
§111. Странствия души после смерти 300
§112. Воскресение плоти 302
Глава XIV. РЕЛИГИЯ ИЗРАИЛЯ ВО ВРЕМЕНА ЦАРЕЙ И ПРОРОКОВ 305
§113. Царская власть: апогей синкретизма 305
§114. Яхве и творение 307
§115. Иов: испытание праведника 309
§116. Эра пророков 311
§117. Пастух Амос. Нелюбимый Осия 314
§118. Исаия: «остаток Израиля» вернется 316
§119. Обет, данный Иеремии 318
§120. Падение Иерусалима. Миссия Иезекииля 320
§121. Религиозная ценность «ужаса истории» 322
Глава XV. ДИОНИС, ИЛИ ВОЗВРАЩЕННОЕ БЛАЖЕНСТВО 325
§122. Явления и исчезновения «дважды рожденного» бога 325
§123. Архаичность некоторых народных праздников 328
§124. Еврипид и оргиастический культ Диониса 330
§125. Когда греки вновь открывают присутствие Бога 335
Сокращения 340
Критическая библиография 341
Указатель 437

Том II. От Гаутамы Будды до триумфа христианства.

Глава XVI. РЕЛИГИИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ 7
§126. Религиозные верования в эпоху неолита 7
§127. Религия бронзового века: Бог Неба и культ предков 10
§128. Образцовая династия: Чжоу 13
§129. Происхождение и устройство мира 16
§130. Полярность, чередование и реинтеграция 19
§131. Конфуций: власть Ритуала 23
§132. Лао-цзы и даосизм 26
§133. Техника долголетия 32
§134. Даосы и алхимия 36
Глава XVII. БРАХМАНИЗМ И ИНДУИЗМ: ПЕРВЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ДОКТРИНЫ И СПОСОБЫ СПАСЕНИЯ 41
§135. «Все есть страдание...» 41
§136. Способы высшего «пробуждения» 43
§137. История идеи и хронология текстов 44
§138. Ранняя веданта 45
§139. Дух в санкхья-Йоге 47
§140. Смысл Творения - помочь освобождению духа 49
§141. Освобождение 51
§142. Йога: концентрация на предмете 53
§143. Техники йоги 55
§144. Роль Бога 58
§145. Самадхи и «чудодейственные силы» 59
§146. Окончательное освобождение 61
Глава XVIII. БУДДА И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ 64
§147, Принц Сиддхартха 64
§148. Великий Уход 66
§149. «Просветление». Предсказание Закона 68
§150. Раскол Девадатты. Последние обращенные. Будда входит в паринирвану 70
§151. Религиозная среда. Аскеты-странники 72
§152. Махавира и «спасители мира» 74
§153. Учения и практики джайнизма 76
§154. Адживики и всемогущество «судьбы» 78
Глава XIX. ПОСЛАНИЕ БУДДЫ: ОТ СТРАХА ВЕЧНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ К БЛАЖЕНСТВУ НЕСКАЗАННОГО 80
§155. Человек, пронзенный отравленной стрелой 80
§156. Четыре «благородные истины» и «срединный путь» 81
§157. Непостоянство вещей и доктрина анатты 83
§158. Путь в нирвану 86
§159. Техники медитации и их просветление «мудростью» 89
§160. Парадокс необусловленного 91
Глава XX. РИМСКАЯ РЕЛИГИЯ: ОТ ИСТОКОВ ДО ВАКХАНАЛИЙ (прибл. 186г. до н.э.) 93
§161. Ромул и принесение жертвы 93
§162. «Историзация» индоевропейских мифов 95
§163. Действующие лица римской религии 98
§164. Домашние культы: пенаты, лары, маны 101
§165. Жрецы, авгуры и священные коллегии 103
§166. Юпитер, Марс, Квирин и капитолийская триада 106
§167. Этруски: загадки и гипотезы 109
§168. Кризисы и катастрофы: отправления галлов до II Пунической войны 113
Глава XXI. КЕЛЬТЫ, ГЕРМАНЦЫ, ФРАКИЙЦЫ И ГЕТЫ 118
§169. Устойчивость доисторических элементов 118
§170. Индоевропейское наследие 120
§171. Можно ли восстановить кельтский пантеон? 124
§172. Друиды и их эзотерическое учение 129
§173. Игтдрасиль и космогония древних германцев 132
§174. Асы и ваны. Один и его чудесные «шаманские» свойства 135
§175. Война, экстаз и смерть 138
§176. Асы: Тюр, Тори Бальдр 139
§177. Боги-ваны. Локи. Конец света 142
§178. Фракийцы, «великие анонимы» Истории 146
§179. Залмоксис и «иммортализация» 149
Глава XXII. ОРФЕЙ, ПИФАГОР И НОВАЯ ЭСХАТОЛОГИЯ 154
§180. Легенды об Орфее: певец и «основоположник посвящений». .. 154

§181. Орфические теогония и антропология: переселение и бессмертие души 158
§182. Новая эсхатология 162
§183. Платон, Пифагор и орфизм 168
§184. Александр Великий и эллинистическая культура 173
Глава XXIII. ИСТОРИЯ БУДДИЗМА ОТ МАХАКАШЬЯПЫ ДО НАГАРДЖУНЫ 179
§185. Буддизм до первого раскола 179
§186. От Александра Великого до Ашоки 181
§187. Догматические трения и новый синтез 183
§188. Путь бодхисатв 186
§ 189 Нагарджуна и доктрина всемирной пустоты 189
§190. Джайнизм после Махавиры: учение, космология, сотериология 193
Глава XXIV. СИНТЕЗ ИНДУИЗМА: «МАХАБХАРАТА» И «БХАГАВАД-ГИТА» 197
§191. Восемнадцати дневная битва 197
§192. Эсхатологическая война и конец света 199
§193. Откровение Кришны
§194. «Отказаться от плодов своих деяний» 204
§195. «Разъединение» и «Объединение» 206
Глава ХХУ. ИСПЫТАНИЯ ДЛЯ ИУДЕЙСТВА: ОТ АПОКАЛИПСИСОВ ДО ВОЗВЫШЕНИЯ ТОРЫ 210
§196. Начало эсхатологии 210
§197. Аггей и Захария - пророки 212
§198. Ожидание Царя-Мессии 214
§199. Расцвет законничества 216
§200. Персонификация Божественной Премудрости 218
§201. От безысходности к новой теодицее: Коэлет и Екклесиастика. 220

§202. Первые Апокалипсисы: книга Даниила и Первая книга Еноха. 223
§203. Конец света- единственное упование 226
§204. Реакция фарисеев: возвышение Торы 230
Глава XXVI. СИНКРЕТИЗМ И ТВОРЧЕСТВО В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКУЮ ЭПОХУ: ОБЕЩАНИЕ СПАСЕНИЯ 234
§205. Религии мистерий 234
§206. Дионис мистический 237
§207. Атгас и Кибела 240
§208. Исида и египетские мистерии 244
§209. Откровение Гермеса Трисмегиста 248
§210. Посвящение в герметизме 251
§211. Эллинистическая алхимия 253
Глава XXVII. НОВЫЙ ИРАНСКИЙ СИНТЕЗ 258
§212. Религиозные ориентации при Аршакидах (ок. 247-220 гг. до н.э.) 258
§213. Зурван и происхождение Зла,260
§214. Эсхатологическая функция Времени 264
§215. Два Творения: menokngetik 266
§216. От Гайомарта к Саошьянту 268
§217. Мистерии Митры 271
§218. «Если бы христианство было остановлено...» .275
Глава ХХVIII . РОЖДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА.279
§219. «Сокровенный иудей»: Иисус из Назарета 279
§220. Благая Весть: приблизилось Царствие Божие 285
§221. Возникновение Церкви 289
§222. Апостол язычников 293
§224. Разрушение Храма; пару сия запаздывает 302
Глава XXIX. ЯЗЫЧЕСТВО, ХРИСТИАНСТВО И ГНОЗИС В ЭПОХУИМПЕРАТОРОВ 305
§225. Jam reditet Virgo 305
§226. Терзания religio illicita 308
§228. Гностические подходы 312
§229. От Симона Волхва к Валентину 315
§230. Гностические мифы, образы и метафоры 320
§231. Принявший муки Параклет 323
§232. МанихеЙский гнозис 325
§233. Великий Миф: падение и спасение божественной души 327
§234. Абсолютный дуализм как mysteriutn tremendum 330
Глава XXX. СУМЕРКИ БОГОВ 333
§235. Ересь и ортодоксия 333
§236. Крест и Древо Жизни 336
§237. К «космическому христианству» 339
§238. Расцвет богословия 342
§239. Между Sol Invictus и «In hoc signo vinces» 345
§240. Автобус с остановкой в Элевсине 348
Сокращения 351
Критическая библиография 352
Указатель 472

Том III. От Магомета до реформации.
Глава XXXI. РЕЛИГИИ ДРЕВНЕЙ ЕВРАЗИИ: ТЮРКО-МОНГОЛЫ,ФИННО-УГРЫ, БАЛТО-СЛАВЯНЕ 2
§241. Охотники, кочевники, воины 2
§242. Тэпгри - «Бог-Небо» 3
§243. Строение мира...5
§244. Перипетии Сотворения Мира..6
§245. Шаман и шаманская инициация..8
§246. Мифы и ритуалы шаманизма 11
§247. Значение и сущность шаманизма 14
§248. Религии североазиатских и финно-угорских народов 15
§249. Религия прибалтийских народов 17
§250. Язычество славянских народов 20
§251. Обычаи, мифы и поверья древних славян..22
Глава XXXII. ХРИСТИАНСКИЕ ЦЕРКВИ ДО ИКОНОБОРЧЕСКОЙ СМУТЫ (VIII-IX ВВ.) 26
§252. Roma non pereat 26
§253. Августин: отТагасты до Гиппона 27
§254. Великий предшественник Августина; Ориген 29
§255. Полемические позиции Августина. Его учение о благодати и предопределении 30
§256. Почитание святых: martyria, мощи, паломничества 32
§257. Восточная церковь и расцвет византийского богословия 35
§258. Почитание икон и иконоборчестпо., 38
Глава XXXIII. МАГОМЕТ И РАСЦВЕТ ИСЛАМА.40
§259. Аллах, арабский deus otiosus 40
§260. Магомет, «Апостол Господа» 42
§261. Экстатическое путешествие на небо и Священная Книга 45
§262. «Эмиграция» в Медину 46
§263. От изгнания к победе 48
§264. Послание Корана 49
§265. Прорыв ислама в Средиземноморье и на Ближний Восток 51
Глава XXXIV. ЗАПАДНОЕ КАТОЛИЧЕСТВО ОТ КАРЛА ВЕЛИКОГО ДО ИОАХИМА ФЛОРСКОГО 55
§266. Христианство в период раннего средневековья 55

§267. Усвоение и переосмысление дохристианских традиций: святость королевской власти, рыцарство 58
§268. Крестовые походы: эсхатология и политика 60
§269. Религиозное значение романского искусства и куртуазной любви 63
§270. Эзотеризм и литературное творчество: трубадуры, Fedeli d"Amore, цикл о Граале 65
§271. Иоахим Фдорский: новая теология Истории, 70

Глава XXXV . МУСУЛЬМАНСКОЕ БОГОСЛОВИЕ И МИСТИКА 7 3
§272. Основания «мажоритарного» богословия 73
§273. Шиизм и эзотерическая герменевтика 74
§274. Исмаилизм и прославление имама;…………77
§275. Суфизм, эзотерика и мистический опыт..78
§276. Суфийские учители. От Зу-н-Нуна до Тирмизи 80
§277. Аль-Халладж, мистик и мученик 82
§278. Аль-Газали и примирение между каламом и суфизмом 83
§279. Первые метафизики; Авиценна; философия в мусульманской Испании 85
§280. Последние и величайшие арабские мыслители Андалузии: Аверроэс и Ибн Араби 88
§281. Сухраварди и мистическое учение Света. 90
§282. Джалал ад-дин Руми: музыка, поэзия и священные танцы 92
§283. Триумф суфизма и реакция богословов. Алхимия 94
Глава XXXVI. ИУДАИЗМ ОТ ВОССТАНИЯ БАР KOXBЫ ДО ХАСИДИЗМА 97
§284. Составление Мишны 97
§285. Талмуд. Антираввинистическая реакция: секта караимов 98
§286. Еврейские богословы и философы средних веков 100
§287. Маймонид: между Аристотелем и Торой 101
§288. Ранний иудейский мистицизм 103
§289. Средневековая каббала..." .. 106
§290. Исаак Лурия и новая каббала 108
§291. Искупитель-вероотступник 111
§292. Хасидизм 112
Глава XXXVII. РЕЛИГИОЗНЫЕ ТЕЧЕНИЯ В ЕВРОПЕ: ОТ ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ ДО НАЧАЛА РЕФОРМАЦИИ 114
§293. Дуалистская ересь в Византии: богомильство 114
§294. Богомилы на Западе: катары 116
§295. Св. Франциск Ассизский 118
§296. Св. Бонавентура и мистическая теология 120
§297. Св. Фома Аквинский и схоластика 122
§298. Мейстер Экхарт: Боги божество 124
§299. Народный пиетизм и его опасности 127
§300. Бедствия и надежды: от флагеллантов Kdevotio moderna 128
§301. Николай Кузанский и закат средневековья 131
§302. Византия и Рим. Cnopofilioque 133
§303. Монахи-исихасты. Св. Григорий Палама.135
Глава XXXVIII. РЕЛИГИЯ, МАГИЯ И ГЕРМЕТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ДО И ПОСЛЕ РЕФОРМАЦИИ 138
§304. Пережитки дохристианских религиозных традиций 138
§305. Символика и обряды очистительного танца 140
§306. «Охота на ведьм» и превратности народной религии 142
§307. Мартин Лютер и Реформация в Германии 147
§308. Богословие Лютера. Полемика с Эразмом 150
§309. Цвингли, Кальвин, католическая реформа 152
§310. Гуманизм, неоплатонизм и герметика эпохи Возрождения 156
§311. Новый всплеск увлечения алхимией: от Парацсльса к Ньютону 159
Глава XXXI XТИБЕТСКИЕ РЕЛИГИИ 164
§312. «Религия людей» 164
§313. Традиционные представления; Космос, люди, боги 165
§314. Религия бон", эклектизм и синкретизм 167
§315. Зарождение и развитие ламаизма 169
§316. Учение и практика ламаизма 171
§317. Онтология и мистическая физиология Света 173
§318. Актуальность некоторых тибетских религиозных установлений 175
Сокращения 177
Указатель 225